2 июля 2021, 13:22

Сложно сосчитать, сколько людей прямо сейчас отбывают сутки в беларуских ИВС и ЦИП, однако мы точно знаем: условия в таких местах, мягко говоря, отвратительные. Александр (имя мужчины изменено в целях безопасности), который освободился неделю назад, рассказал «Весне», как живут политические заключенные на Окрестина. 

Предыстория: в начале этого года на Александра составили протокол за несанкционированное пикетирование из-за БЧБ-украшений, которые висели на окне его квартиры. Потом пришла повестка в суд, где ему назначили наказание в виде административного ареста. Однако после судебного процесса мужчину отправили домой – за ним должны были прийти позже. Шли месяцы, но никто не приходил. Александр начал думать, что про него забыли – но однажды в дверь все же постучали. 

Александра определили в камеру, где уже сидело внушительное количество людей: «Прием в камере был отличный. Все улыбались и говорили: «Заходи, устраивайся. Ну и рассказывай, как сюда попал?». В общем, в коллектив вживаешься моментально. А вот привыкаешь и вникаешь в условия содержания намного дольше», – вспоминает Александр. 

Как впоследствии определил для себя Александр, камеры на Окрестина делятся на два типа: «политические» и «обычные».

Условия содержания и распорядок дня в «политических» камерах существенно отличается от официально закрепленных законом.

Первое, что бросается в глаза в «политической камере», – перенаселение. В камеру на четыре «шконки» помещают от 16 до 20 человек. Размер самой камеры не больше чем четыре на пять шагов. То есть на одного человека приходится где-то 1-1,25 квадратных метра жилплощади. «Из-за перенаселения в солнечные дни в камере было очень душно, даже несмотря на то, что для дополнительной вентиляции открывали окно и «кормушку». Прохладней становилось, когда заходило солнце, еще лучше – когда выпадал дождь». 

Самое сложное, по мнению Александра, – спать в такой камере: укладываться приходилось на голых металлических «шконках», на полу и иногда на скамейках. Матрасов, подушек и постельного белья суточникам не выдают, а без них лежать на «шконках» достаточно больно. «Сами «шконки» на Окрестина сделаны из сваренных металлических полос, пустое расстояние между которыми около 10 на 40 сантиметров. Поэтому на них спали люди, у которых с собой были толстые байки или куртки, подкладывали их вместо матраса. На полу спать было удобнее всего, большинство спали именно там, подкладывая под голову кроссовки вместо подушки. Ну, а если на полу свободного места не оставалось, ложились спать на скамейки. На них спать было хуже всего из-за небольших размеров. 

Свет в камере на ночь не выключали, что поначалу очень сильно мешает заснуть. Чтобы приглушить свет, многие натягивали на глаза медицинские маски. Но через неделю к свету немного привыкаешь», – рассказывет Александр.

Каждую ночь проводятся две переклички: арестантов будят и по фамилиям проверяют, все ли на месте. Часов в камере нет, но по ощущениям Александара такие проверки в его камере проводили приблизительно в час ночи и четыре часа утра. 

Особое неудобство доставляет отсутствие средств гигиены. Личная зубная щетка, паста, мыло, полотенце у большинства арестованных отсутствуют. В камере Александра было полтюбика зубной пасты на всех. Зубы чистили указательным пальцем либо просто протирали туалетной бумагой. Мыло выдавали очень скудно: обычно половину или треть куска на камеру в сутки. Александр рассказывает, что приходилось экономить, чтобы хватало помыться и постирать. Ни одной передачи и ни одного письма никому в камере Александра не отдавали. Исключение составляли только лекарства и очки – их передавали.

Александр отмечает, что распорядок для в «политической» камере не сильно отличается от обычной: 

  • Подъем в 6 часов утра.
  • Около 8-9 часов завтрак: какая-нибудь каша, чай с сахаром, черный и белый хлеб. После еды все моют за собой посуду и сдают.
  • В 9 утра первая проверка, или, как говорят арестанты, «шмон»: всех выводят на коридор и выстраивают вдоль стены. Сначала нужно упереться тыльной стороной ладоней о стену, потом проходит проверяющий, смотрит, чтобы у заключенных не было ничего запрещенного в карманах. После это нужно снять для проверки обувь. Также всех проверяют металлодетектором.
  • Параллельно с этим происходит пофамильная перекличка и осмотр камеры. После этого всех заводят обратно в камеру. Такая проверка занимает обычно не более пяти минут.
  • После завтрака из обычных камер арестованных увозят «на работы». Из «политических» камер на работы не вывозят никого. В случае Александра, до обеда арестанты обычно беседовали, рассказывали анекдоты и читали друг другу небольшие лекции.
  • В 14 или 15 часов дают обед: горячий суп, каша с котлетой, компот и хлеб. Потом каждый моет за собой посуду и сдает (иногда просят оставить ее до ужина).
  • До или после обеда проводят очередную проверку, которая проходит так же, как и утром. Единственное исключение – иногда в камере делают «влажную уборку»: из синего ведра выливают литра четыре воды с хлоркой. Александр рассказывает, что после этого «постояльцы» его камеры залезали на «шконки», чтобы не топтаться по мокрому полу, а кто-то один брал тряпку и собирал разлитую жидкость в ведро.
  • Около 17 часов ужин: каша, котлета, соленый или свежий огурец/помидор. Чая или компота на ужин не дают, но два раза в неделю выдают вареное яйцо.
  • После ужина – до 18 часов – проходит вечерняя проверка.
  • В 22 часа – символический отбой. Свет все равно не выключают.
  • Дальше – две ночные переклички, подъем – и так по кругу.

Количество той пищи, что давали, Александр считает достаточным, однако качество ее не очень высокое. Сумму, которую за питание требует возместить ЦИП, – 14,5 рубля за сутки, мужчина считает завышенной раза в три.

Александр также рассказал, что каждого из сидельцев хотя бы раз за срок ареста водят на беседы с сотрудником милиции. В частности, Александра спрашивали, не знает ли он о кражах велосипедов, магнитол, вещей из тамбуров. Такая беседа занимает около десяти минут. По рассказам сокамерников Александра, иногда на такие встречи приходят сотрудники ГУБОПиК и интересуются протестами: кто проплачивает комментарии и посты в соцсетях, откуда происходит координация и так далее. 

За всё время ареста Александр побывал в нескольких камерах с «политическими». Условия содержания в них всех были одинаковы. Ни разу за это время мужчин не водили ни в душ, ни на прогулку. Принять импровизированный душ можно было только стоя над унитазом и поливая себя из бутылки. Даже зубную пасту и мыло, которые были в собранных вещах Александра и многих других арестованных, сотрудники ЦИП отказались выдавать, ссылаясь на то, что они опечатаны.

У Александра сложилось впечатление, что есть некие строго прописанные инструкции, как содержать «политических» арестантов, которые спустили сверху для исполнения, а сотрудники ЦИП считают их нормой и следуют этим инструкциям. На этот счет юрист «Весны» Павел Сапелко отмечает, что Дисциплинарный устав органов внутренних дел имеет силу указа президента, а в нем закреплено: «Сотрудник органов внутренних дел в случае сомнения в правомерности полученного им для исполнения приказа обязан незамедлительно сообщить об этом в письменной форме непосредственному начальнику, а в его отсутствие – вышестоящему начальнику». 

Правозащитник подчеркивает: «Если сотрудников изоляторов не смущает явная противоправность приказа пытать всех без разбора, то вопросов нет – они преступники и должны быть осуждены по Уголовному кодексу. Но потом эти сотрудники будут говорить, что они понимали, что был приказ, который нужно было выполнять. Незнание закона, как говорят, не избавляет от ответственности. <...>

Закон говорит: «Каждый, кто сегодня противоправно забрал матрас у арестанта, отобрал лекарства и продукты без письменного приказа на это, будет потом нести персональную ответственность за исполнение преступного приказа».

Заметили ошибку в тексте – выделите её и нажмите Ctrl+Enter
По теме